С мастером ножевых дел Дмитрием Владимировичем Поршуком мы встречались несколько раз на ярмарке «Город мастеров», проходящей в рамках международного фестиваля музыки и ремёсел «МИР Сибири». Вокруг его стенда всегда много мужчин – примеряющих к руке, взвешивающих и, кажется – немного завороженных сталью клинков.
Специалист по ножам – это всегда человек особого склада. Есть в этой профессии что-то решительно мужское: грубое и тонкое одновременно, простое и умное, опасное и изящное. Дмитрий Поршук – ножедел из города Железногорск, что под Красноярском. Ножами, да и вообще оружием, он увлёкся в детстве, как и многие мальчишки. Его родственники по отцовской линии, кубанцы, все так или иначе были связаны с оружием. Конечно, дома у Димы не были развешаны шашки по стенам («Тогда за оружием следили строго, тем более город наш закрытый», – вспоминает Дмитрий), но отец, что непосредственно относится к нашему повествованию, сделал несколько ножей для себя. Это были не простые «кухонники», как у всех. Сделанные просто, что называется «на коленках», они, тем не менее, оставили зазубринки на детской душе. Неудивительно, что однажды Дмитрий подумал: «А не сделать ли мне нож самому?»
Это было лет девять назад. К тому моменту Дмитрий уже был заядлым собирателем ножей – каждые два-три месяца приобретал новый нож: «Вот нравится, и всё тут!» Это была не просто коллекция – каждому ножу он старался найти своё применение, без дела они не лежали. Сейчас вспоминает о той поре с улыбкой: «Когда сам не делаешь, а только покупаешь магазинное, отношение к ножу несколько другое. Неправильное, я бы сейчас сказал. И использование соответствующее – мог, по глупости, что-то не то им поковырять, или метнуть в доску. А для этого метательные ножи, вообще-то, существуют». И познания в технологии были на уровне: вот это – нержавейка, а вот это – не нержавейка, она ржавеет.
Но было такое важное для начинающего мастера ощущение: «Я смогу!», такая наивность на грани наглости. Конечно, первый клинок, купленный в интернете, Дмитрий «запорол».
Взял обычный наждачный камень, и хорошая режущая кромка пошла волной. Похожая участь ждала деревянную рукоять. Тогда ножевое дело было отложено где-то на полгода, но, несмотря на полный крах, процесс очень понравился, «запал в душу». В то время Дмитрий увлёкся резьбой по дереву и кости. Резал славянские орнаменты просто для себя, «чтобы руки как-то занять». Появился кое-какой инструмент, навыки. Поэтому вторая попытка сделать нож увенчалась успехом. Грубо, криво, косо – но уже что-то. Заготовки клинков продаются после термической обработки, они правильно закалены, есть спуски (утоньшения к режущей кромке) – осталось обрисовать и аккуратно, не торопясь, дорабатывать наждачным камнем, брусочком до нужной формы.
После изготовления нескольких ножей из заказных клинков, у Дмитрия неким отголоском появилась идея выковать клинок самостоятельно. Он знал, и даже смутно помнил, что его дед, умерший, когда ему было всего 4 года, занимался кузней, металлургией, потом был конструктором в педучилище. Он подарил маленькому Диме наборчик инструментов, который, к сожалению, давно канул в Лету, но остался маленький молоточек, «убитый, но живой», как говорит Дмитрий. Теперь ему предстояло самостоятельно выковать клинок.
«И вот здесь началась наука»
В доме появились справочники термиста, по режимам ковки, учебники по художественной обработке металла. Дмитрий познакомился с местными кузнецами – в интернете, конечно, много информации, но «руками не потрогаешь». Они научили, как собрать горн, чтобы хорошо держал температуру. Основа того первого горна до сих пор используется, остальное – разборное, выкладывается в зависимости от требуемого объёма. Первая мастерская была прямо в доме, но, разумеется, очень быстро встал вопрос об отдельном помещении. Если достаточно ручной работы, то Дмитрий работает в собственной мастерской, если же необходимо сковать что-то сложное – дамасскую многослойную сталь («пакетник») или ламинат, то едет к знакомым, у которых есть гидропресс и гидромолот. «В принципе, есть ценители ручной кузнечной работы, но, откровенно говоря, разницы между откованным вручную или на гидромолоте дамаском – никакой. Главное, всё-таки, в соблюдении основ – режимов термической обработки, ковки, сборки, а не в приспособлениях».
Первые эксперименты по ковке клинков, как у большинства начинающих кузнецов, были на основе … напильников. Прежде чем работать с легированной, инструментальной сталью, проще отработать основные приёмы на т.н. «черняге». Углеродистая сталь напильников («углеродочка», как ласково называет её Дмитрий) – довольно чистое, беспримесное железо и прощает некоторые ошибки. Вначале проводится термическая обработка – нормализация, ведь изначально на напильнике зонная, даже поверхностная закалка. Куя напильник можно научиться выдерживать форму, вытягивать под нужную толщину, формировать кончик, а также спуск, если он кованый. Если не все зубчики напильника ушли при ковке, можно срезать их болгаркой. Некоторые мастера, кстати, после термической обработки «под нож», не куют, а просто вытачивают спуски и оставляют собственно напильник сверху. Получается полунож-полунапильник, что выглядит очень необычно и интересно.
Тем не менее, несмотря на относительную простоту, углеродистая сталь позволяет сильно разнообразить итог обработки, например, в зависимости от закалки. Дмитрий с гордостью показывает красивый нож с какой-то волной вдоль клинка: «Это «линия хамон», японская технология. Это моё крайнее достижение – термоциклирование У12-й стали и зонная закалка. Японцы это делают, обмазывая клинок глиной, я же обхожусь без глины за счёт неполного погружения. Многие проверяют ножи так: подвешивают клинок и звякают по нему. Правильная закалка даёт долгий резонирующий звук. А этот нож откликается просто на стук по рукоятке. Это прямо душу греет – что ты сделал такую вещь».
“Это прямо душу греет – что ты сделал такую вещь”
Такие ножи очень удобны в работе – твёрдая режущая часть (61-63 единицы твёрдости по Роквеллу) и более мягкий обушок (55-57 единиц) позволяют совместить отличные режущие свойства и эластичность. У равномерно твёрдых клинков в случае неправильного движения выше вероятность слома.
«Каждая сталь под конкретного человека, под особенности применения ножа», – подчёркивает Дмитрий. «Нет идеального ответа, какая сталь лучше. Помимо твёрдости, есть же другие свойства – эластичность, упругость, ударная вязкость, склонность к отпускной хрупкости и так далее. В клинке они все играют свою роль. Даже если выставить одинаковую твёрдость по закалке у клинков из стали ХВГ и 65х13 – получатся всё равно разные по характеристикам клинки».
Дмитрий предпочитает «углеродочку» (стали с маркировкой «У»: У8, У10, У12, реже – У7, У14, У16, У13). Из-за реза, простоты эксплуатации. Её легко править, при этом она хорошо держит заточку.
Другой распространённый метод изготовить нож из качественной стали, что называется, из подручного материала – расковать подшипник. «Вчера покупатель забрал такой нож. Я вытравил на клинке голову норманна в шлеме, но случилась неприятность – кислота проникла под лак, получилось размыто. Пришлось сделать скидку, всё-таки эстетика в ножевом деле очень важна. Хорошо, что это был нож из разряда рабочих, не «полочный» экземпляр, его и брали для работы – так что покупатель остался доволен». Подшипники изготавливают из таких конструкционных сталей, как ШХ15. Это упругая, не хрупкая сталь, на основе которой изготавливают, например, булат. Начинается обработка также с отжига, т.е. с термической нормализации. Можно – оставив шарики, но удобнее работать с пустой обоймой. Затем кольцо разъединяется и в процессе ковки выпрямляется. Конечно, выдержать форму и режим ковки с такой сталью с первого раза не получится.
Последнее время Дмитрий работает больше с муфельной печью, чем с горном. «В муфеле я выставляю температуру и уверен, что температурный режим будет выдержан в точности. На горне это довольно-таки трудно, особенно если он закрытый, а ты ориентируешься по цвету клинка. Опять же свет должен падать так, чтобы позволять тебе ориентироваться хотя бы с точностью до 50 градусов. Всё это приходит с опытом, конечно. Сейчас я имею возможность контролировать процесс и по цвету, и по приборам. Недешёвое, мягко говоря, удовольствие». Экспериментировать с режимами можно, считает Дмитрий, но не на клинках для продажи. «Сейчас хочу попробовать закалку в солёной воде. Изучал это в теории, но на практике не пробовал».
Много в арсенале Дмитрия ножей, изготовленных по многослойной технологии, когда твёрдая высокоуглеродистая сталь куётся в обкладках из более эластичной стали (простой «черняжечки» или, например, пищевой нержавейки AISI 304). Нержавейка, незакаливаемая в принципе, придаёт ножу большую устойчивость к изгибу, а также антикоррозионные свойства. На этой почве Дмитрий наладил контакт с мастером по изготовлению японских мечей катан, клинки которых также делаются из ламинированной стали.
В момент нашего разговора к стенду Дмитрия подошёл мужчина и, взяв деловито два ножа, внезапно ударил лезвиями друг об друга. Так он, видимо, считал проверяется, какой нож «лучше». Дмитрий вспыхнул: «Молодой человек! У вас… Вы ружьё ружьём проверяете? Машину машиной? Положите, пожалуйста, на место – вы не умеете с ножами обращаться! Естественно, что-то твёрже, а что-то мягче, весь вопрос в цели и способах работы с ножом! Твёрдое естественно замнёт мягкое, но может и застрять в мягком и, более того, обломаться». Мужчина ретировался, оправдываясь, что так, дескать, делали в оружейном магазине, и он «просто смотрел». «Смотрят глазами! Он полюбопытствовал, совершенно бестолково, а мне перетачивать!», – негодовал Дмитрий.
«С оружием нельзя без уважения. Тем более, пока ты его не приобрёл, это вообще не твоя вещь. Есть, в конце концов, простой вопрос: “Можно?” и простой ответ: “Нельзя!”»
Дмитрий обходит стенд и придирчиво осматривает пострадавшие ножи. Я обращаю внимание, что он в шотландском килте. «Да, отличная вещь! Попросил девочек, чтобы сделали. Очень удобно!» – сразу просветлев, комментирует Дмитрий.
«Ещё лет 300 назад нож могли передавать в наследство – так это ценилось. За хороший нож можно было и коня отдать, и отару овец. А за хороший меч в древности можно было и целое селение приобрести. Недаром многие легенды разворачиваются вокруг какого-нибудь знаменитого меча», – рассказывает Дмитрий. «Я много читаю и смотрю про историю оружейного дела. Но повторять древние, аутентичные технологии не очень склонен. Всё-таки металлургия как наука родилась с изобретением микроскопа и с тех пор шагнула далеко вперёд. До этого многое зависело от места производства тех или иных клинков. Химический состав руды, угля давал отличия – клинки из одной местности хорошо гнулись, другие остро затачивались, но ломались и так далее». К мастерам прошлых эпох, тем не менее, невозможно не испытывать уважения тому, кто знает на практике, как это – сделать нож вручную. Дмитрию иногда приносят старые ножи, которым лет сто-двести – подправить, определить, что-то подсказать. «Когда я вижу, что нож сделан ровно, чётко, не хуже, чем у современного мастера, и понимаю, что это сделано с помощью наждачного круга из натурального камня, который, скорее всего, мастер крутил сам или с помощью вьючного животного, я понимаю, что это – шикарно. Сейчас же я включаю в розетку станок и работаю без всяких биений, с лучшими абразивами – согласитесь, есть разница».
Из традиционных ножей Дмитрию особенно нравятся финские. Несколько таких ножей он даже назвал финскими именами. «Бывает, что нож вот прямо просит названия. Но далеко не все». Большое внимание мастер уделяет форме и отделке ножа – и клинка, и рукояти. Многие его изделия – просто произведения искусства, которые, несмотря на абсолютную функциональность, он называет «полочниками» – это для выставки, для красоты. Для рукоятей Дмитрий заказывает редкие сорта дерева и заготавливает их сам. Здесь, на юге Красноярского края, в Хакассии много невысокого степного вяза, с которого Дмитрий собирает кап. Также интересен кленовый кап, берёзовый сувель. Если кап – это, по сути, вросшая сама в себя ветка, испещрённая древесными узелками, то сувель интересен переплетениями волокон, дающими эффект перламутра. Для ножей Дмитрий использует стабилизированную, т.е. пропитанную полимером древесину. Это повышает её влагостойкость и ещё более подчёркивает её текстуру. «Вот кап, вот сувель, вот красная порода макоре из Африки – да их нельзя сравнивать! Каждая красива по-своему», – с увлечением рассказывает Дмитрий.
«…кости порубить, суставы, банку консервную открыть…», – доносятся до нас рассуждения покупателя, подбирающего нож сыну. «Конечно, можно и консерву», – исподлобья комментирует Дмитрий. «Если определённая сталь, сделано по технологии, режешь правильно, не на излом – всё будет хорошо. Но всё-таки, топор – чтобы рубить дрова, зубило – чтобы рубить гвозди, открывашка – чтобы открывать банки. А нож – чтобы ре-за-ть! Хорошо, если вы об этом напишете», – улыбается мастер. Ȫ
статья написана для журнала “Народное творчество” и размещается на О.ру в авторском варианте с разрешения редакции
Добавить комментарий