Томская береста – явление разноплановое. Самое заметное для неискушённого взгляда – её сувенирная, коммерческая сторона. Как о любом коммерческом предприятии, о ней можно говорить в терминах «брендов», «рынков сбыта», «инфраструктуры». Действительно, томская береста уже стала брендом региона, она экспонируется и продаётся по всему миру, существует большое количество предприятий и мастеров, система обучения и сбыта. По объёму продукции Томская область, пожалуй, лидер берестяной промышленности России.
Об уровне развития берестяного бренда в регионе говорит интересный факт: альтернативные сувенирщики одно время даже продвигали слоган «ноу береста»! Но за коммерческой стороной дела стоят истории подвижников, человеческие судьбы. Особенно поразительно, что подъём интереса к народному творчеству зачастую связан с переломными моментами в судьбе страны. Во время Гражданской войны в Томске активизировались работы по созданию городского музея, в попытке сохранить предметы искусства и старины, частные коллекции, гибнущие в огне революции. В 1922 году в национализированной усадьбе И.Д. Асташева открывается Томский краевой музей. Молодая советская власть доверила руководство музеем своему формальному противнику, эсеру и областнику (представителю движения сибирских сепаратистов) Михаилу Бонифатьевичу Шатилову. Его любовь к Сибири и этнографический азарт на время перевесили политические соображения – его самого и советских органов. В 1924 и 1926 годах он проводит масштабные этнографические экспедиции в Нарымский край (мелкие юрты: Пыжино – Заречное, Тюхтеревские юрты) и на реку Вах. Из первой он привозит коллекцию селькупской скоблёной бересты, из второй – хантыйскую «скоблёнку». Уже к тому моменту традиция скобления была практически утрачена, приходилось буквально «охотиться» за старинной утварью. Работа музея прерывалась во время Великой Отечественной войны, но уже в 1946 году экспедиции возобновились. Директор музея Мария Фёдоровна Елизарьева отправилась в экспедицию в самый отдалённый район Томской области, Александровский. Туда и сейчас-то не так просто доехать – это «жидкая земля», как говорят ханты и манси, Васюганское болото, одно из крупнейших на планете. В сборе Елизарьевой также присутствуют селькупские берестяные туеса.
Есть в коллекциях Томского краеведческого музея и старообрядческая берестяная утварь. В 1982 году буровики на северо-востоке области случайно вышли на заброшенный старообрядческий скит. Удалось найти родственника покинувшей скит последней Вассы Тиуновой. По её фамилии коллекция, состоящая из почти полутора тысяч единиц хранения, получила название «Тиуновской».
Томские умельцы
Народные художественные промыслы в СССР до прихода Хрущёва входили в систему промысловой кооперации. В 1956 году было принято решение о её ликвидации и передаче предприятий в собственность государства. Надомников и артели художественных промыслов это не коснулось, однако и они проходили период реорганизаций и укрупнений. В 1963 году было создано предприятие «Томский умелец», специализировавшееся на производстве изделий из бересты, дерева, шпона, шерсти. К концу 70-х годов в результате очередного укрупнения оно вошло во вновь созданное Томское экспериментально-производственное объединение художественных промыслов (ТЭПОХП), а в 1983 году из него выделилось. В его пяти цехах трудилось свыше 1500 человек, среди которых множество талантливых художников, выпускников художественных училищ центральной России, из признанных центров народных промыслов – Москвы, Хотьково, Загорска (Сергиев Посад), Тарусы, Кунгура и других. Сохраняя и изучая традиции, специалисты «Томского умельца» не боялись экспериментировать. Так, ими была разработана собственная техника декорирования изделий многослойной прорезной накладной берестой. Резьба приобрела особую выразительность и глубину светотени. С конца 80-х годов продукция объединения поставлялась на экспорт.
Одной из узнаваемых особенностей томской бересты стала та самая «скоблёнка», старинная техника, которую раньше можно было увидеть лишь в музейных коллекциях. Одним из первых восстановлением этой технологии занялся заслуженный художник России Геннадий Михайлович Ломанов. У него была своя художественная мастерская на Асинском лесоперерабатывающем комплексе, гиганте советской лесоперерабатывающей промышленности. Небольшой городок Асино Томской области со второй половины XX века стал центром берестяных промыслов. Через мастерскую Ломанова прошло немало будущих признанных мастеров-берестянщиков, в том числе В.П. Гужин, В.В. Павлов. Владимир Павлов, берестянщик из д. Палочка, Верхнекетского района вспоминает:
«Нас, берестяное направление, в свое время поддержал Егор Лигачев. Мы организовали лабораторию по развитию народных промыслов и начали развивать именно скоблёнку. Стали изучать хантыйские традиции, все возможные орнаментальные знаки».
Первая проблема, с которой сталкивались, и по сей день сталкиваются, мастера: для скоблёнки подходит только так называемая «красная» береста, заготовить которую можно только в очень короткий период ранней весны. Вторая проблема заключается в том, что скобление – очень трудоёмкий процесс, здесь нет места штампам и механизированным способам декорирования. Орнамент выскабливается ножом на внутреннем красно-коричневом слое бересты, быстро темнеющем на воздухе. При этом выскобленный орнамент приобретает розовато-охристый цвет.
Ещё одной особенностью томских берестяных промыслов стала техника полупрорезной резьбы. Эта довольно редкая и трудоёмкая технология заключается в прорезании бересты не на всю глубину, а частично, с последующим удалением слоёв внутри прорезанного контура. Это искусство бытует в Томско-Нарымском Приобье с XIV века. В настоящее время технику практикуют отдельные индивидуальные мастера Асиновского, Верхнекетского районов Томской области и города Томск, а также мастера ООО «Богара ЛТД» (г. Томск). Данное предприятие занимается народными промыслами с 1994 года, в 2007 году унаследовало от «Томского умельца» коллектив художников и коллекцию продукции. Восемьдесят два образца изделий ООО «Богара ЛТД» были в 2015 году зарегистрированы Экспертным советом по народным художественным промыслам при Минпромторге РФ как изделия народных художественных промыслов признанного художественного достоинства. Нахождение томской бересты в одном списке с такими признанными промыслами как хохлома, гжель – большое достижение томских умельцев. В Богаре́ стараются не растерять компетенции в архаичных техниках, несмотря на высокую себестоимость и невысокий спрос на подобные изделия. По мере возможности стараются заготавливать красную бересту, хотя бы тонну в год, чтобы обучать мастеров скоблёнке.
В 2015 году две технологии обработки бересты – «хантыйская скоблёнка» и «полупрорезь» – вошли в федеральный каталог объектов нематериального культурного наследия. Заявил их в этот список от Томской области Дворец народного творчества «Авангард».
От «ассортиментного кабинета» до коллекции Ротман
Неоценимую помощь в восстановлении технологий оказали специалисты Томского областного краеведческого музея и ОДНТ «Авангард». Ольга Ивановна Думенко, директор музея и, впоследствии, завсектором по работе с народными мастерами ОДНТ, вспоминала, как, вооружившись фотографиями и рисунками из фондов музея, она и мастера-берестянщики ездили по деревням, разыскивая бабушек, которые ещё видели, как делалась скоблёнка мастерами прошлых лет. Самым известным популяризатором скоблёной бересты стал асиновский художник Валерий Петрович Гужин. В Томском краеведческом музее хранится несколько его работ 70-х годов.
В советское время при ТЭПОХП существовал так называемый «Музей образцов», в котором хранились как образцы серийной продукции, так и авторские работы. Музей входил в список плановых экскурсий «Томсктуриста» и принимал до пяти экскурсий в день. С выделением «Томского умельца» музейная деятельность не прекращалась, ассортиментный кабинет предприятия стал и выставочным залом и творческой лабораторией художников.
К сожалению, богатейшее наследие народных промыслов советской эпохи исчезает, тает на глазах. Директор ООО «Богара ЛТД» Оксана Юрьевна Салищева рассказывает:
«Поэтому мы и хотим создать музей, чтобы труд тех людей, которые 20-30 лет, некоторые всю свою жизнь этому посвятили – не пропал. Мы уже начали собирать экспозицию. Собираем как вещи, которые были 150 лет назад произведены, северную бересту, так и то, что было создано в 50-ые годы, когда был расцвет. Просим старых мастеров сделать образцы. И сами восстанавливаем то, что когда-то они делали. Ведь, к сожалению, Валерия Петровича Гужина – нашего известного томского мастера – уже нет в живых. От другого известного мастера Шабуниной что-то осталось, мы сейчас выкупили несколько её изделий из частной коллекции, а от Гужина не осталось практически ничего, две тарелочки. Может что-то есть в частных коллекциях, но чтобы это выкупать – нужны деньги»[1]
Открытие музея запланировано на декабрь 2018 года.
Одну из интереснейших частных коллекций сибирской бересты собирала с 60-х годов известный томский искусствовед, первый директор художественной школы №1 города Томска Виктория Григорьевна Ротман. Часть её коллекции, в том числе работы Шабуниной, Печальнова и других томских мастеров, послужила основой для создания первого в своём роде музея «Береста Сибири» в кузбасском городе Мариинск. Средства на приобретение экспонатов выделил губернатор Кемеровской области Аман Гумирович Тулеев.
Собрание бересты Виктории Ротман экспонировалось на многочисленных выставках, таких как «Искусство народов Российского Севера» (Москва, 1993 г.), «Художественная береста России» (Москва, 1994 г.), «Кружева ремесел» (Новосибирск, 1995 г.), «Мир дерева» (Новокузнецк, 1997 г.). В 1997 году Виктория Григорьевна переехала в Новосибирск, где продолжает свою активную художественную и педагогическую жизнь. Её коллекция часто экспонируется в городском музее «Сибирская береста», на выставках в областном Доме народного творчества.
На фото: Виктория Григорьевна Ротман (автор: Тина Водорослева)
Береста как грамота
Помимо искусствоведов, томскую бересту пристально изучают этнографы, антропологи, историки. Изучение берестяных изделий позволяет заглянуть в мир наших далёких предков, реконструировать их мировоззрение, социальное и бытовое устройство жизни. Ведь для первобытного мышления именно вещи были носителями смыслов, а представления были скорее «предметными», чем речевыми. В традиционных культурах, в том числе и у бесписьменных коренных народов Сибири, система кодирования и трансляции информации через вещи-символы функционировала и на рубеже XIX-XX вв. О.М. Рындина в работе «Берестяные табакерки хантов как мифологический текст» проводит реконструкцию смыслового поля такой вещи, как традиционная берестяная табакерка, пытается её «прочитать». Указывая на китайское и японское происхождение атрибутики, связанной с потреблением табака, распространившегося в XVII в. на территории Азии, автор разбирает следы сибирской архаики на этом предмете. На первом плане содержания знака-символа находится сама берёза. В культуре хантов присутствует трёхчленная мировоззренческая вертикаль (типичная универсалия, обусловленная нейрофизиологическими механизмами пространственной ориентации человека[2]), воплощённая в берёзе как мировом дереве и знаке Верхнего мира. В мифологии хантов запечатлён символ в виде «семи берёз из одного пня», ведущих в «священную землю, изогнутую в виде круга». На втором плане находится береста, которой миф отводит роль границы Среднего мира, мира людей. Хантыйское название духов означает «народ, живущий за берестяной плёнкой». С этим связана охранительная функция бересты – из неё делали культовые предметы, предохраняющие от опасного воздействия извне. В неё заворачивали трупы, ею накрывали гроб, могилу и крышу погребального домика, чтобы обезопасить себя от мира мёртвых. На третьем плане находится орнамент как автономная знаковая система, которая несёт информацию о занятиях человека, о его социальной группе.
Срез веков, узор столетий
Более того, декоративные традиции могут многое рассказать о ходе этногенеза того или иного народа. Ещё дальше вглубь веков позволяет заглянуть изучение конструктивных приёмов, менее подверженных влиянию времени. В частности, для Томской области наиболее изучены традиции южных селькупов и восточных хантов[3]. Исследования М.Б. Шатилова были обобщены им в статье «Остяко-самоеды[4] и тунгусы Принарымского района» (1927). В 1928 году Е.Н. Орлова провела хозяйственно-бытовое обследование коренного населения бассейнов рек Кети и Тыма. Ею были впервые описаны три технических приёма художественной отделки бересты: «скоблёного», «вдавленного» и «накладного» орнамента.
Начало научному изучению декоративного искусства селькупов кладёт статья Е.Д. Прокофьевой «Орнамент селькупов» (1950), и по сей день выполняющая функцию энциклопедического справочника по данной тематике. Историческая специфика в формировании северной и южной групп селькупов в статье иллюстрируется разными подходами к декорированию утвари и жилища: резные узоры у северных (баишенских) селькупов и выскобленные у южных. Е.Д. Прокофьева рассматривает следы влияния на этот самодийский народ со стороны приобских угров – хантов и манси, а также енисейских кетов. В 1961 году С.В. Иванов в «Историко-этнографическом атласе Сибири» уточнил, что вывод Прокофьевой касается не обских угров в целом, а конкретно восточных хантов.
Это согласуется с выводами П.П. Хороших и И.П. Гемуева, опубликованных в работе «Берестяные изделия селькупов» (1980). Авторы различают орнаментальный компонент, заимствованный у досамодийских насельников Западной Сибири (геометрические формы: треугольники, ромбы, квадраты, полосы, стрелы), и более поздний растительный, зоо- и антропоморфный компонент, связанный прежде всего с контактами с хантами.
Техника орнаментации классифицируется авторами по 8 способам: выскабливание, аппликация, выдавливание узора штампом, ажурная резьба с подкладным фоном, выжигание, тиснение, окрашивание и профилировка краёв. Наиболее архаичные формы орнамента дошли до наших дней в формах ажурной резьбы с подкладным фоном (как правило, это зачернённая береста или ткань чёрного или красного цвета). Ольга Михайловна Рындина в работе «Береста и декоративные традиции селькупов» также утверждает историческую приоритетность данной резьбы над выскабливанием. Это подтверждается тем, что берестяные вместилища с наибольшей смысловой нагрузкой – коробки для хранения швейных принадлежностей – украшены именно ажурной резьбой, в то время как куженьки и прочие коробки украшены выскабливанием. «Коробки и мешки для швейных принадлежностей открывали собой семантический ряд женских вещей, являясь непременным и наиглавнейшим атрибутом каждой женщины, её материализованным «я». Украшение предметов подобного уровня значимости таит в себе наиболее архаичные для этноса приёмы художественной отделки».
В 1984 году в работе Н.В. Лукиной и О.М. Рындиной выскобленный орнамент южных селькупов рассматривается как локальный вариант не всей восточнохантыйской орнаментики, а лишь её части – васюганско-ваховской. Позже О.М. Рындина уточняет: «Однако подводить под знаменатель этнокультурной диффузии всё выскобленное узорочье неправомерно. Речь может идти лишь о его части, обладающей комплексом специфических черт: бордюрной организацией орнамента, т.е. узор имеет вид полосы или ленты; сериями мотивов, конструируемых прежде всего на основе ромбов с уголками и зигзага с симметричными и асимметричными дополнениями; ширококонтурностью узорной линии, вследствие чего орнаментальный рисунок на поверхности изделия выглядит броско и монолитно. Все перечисленные показатели характерны для хантыйских и мансийских узоров в целом; из этих черт слагается обско-угорское орнаментальное единство, представленное не только в выскабливании на бересте, но и в нанизывании и нашивании бисера, в раскраске ровдуги и коры. Узоры самоедоязычных народов: ненцев, энцев и нганасан – строятся на другой основе».
Более того, специфика форм, перенятая селькупами из васюганско-ваховского варианта хантыйской орнаментики (криволинейная манера исполнения, усикообразные окончания узорной линии, раздвоенность вершин у зигзага, уголков и ромбов, слабая выраженность стилизованного изображения медведя) говорит о сравнительно позднем знакомстве селькупов с берестяным узорочьем хантов, когда локальные особенности последнего уже оформились и утвердились. Таким образом, наиболее вероятным временем орнаментального взаимодействия является XVII век, когда цепь миграций разорвала селькупское единство (ханты потеснили селькупов левобережья Оби, те перебрались на правый берег и потеснили сородичей, которые, переместившись на север, потеснили энцев и смешались с кетами на Турухане (левый приток Енисея). Некоторые исследователи связывают исход части селькупов на север с поражением селькупской «Пегой Орды» в борьбе с Русским царством). В результате южные селькупы оказались близкими соседями угорских народов, для северных же основным партнёром по этнокультурным контактам стали северные самодийцы.
Помимо хантыйских мотивов в берестяном узорочье селькупов О.М. Рындина выделяет сквозные признаки, связывающие различные орнаментальные области и этнические составляющие самодийцев: «По части орнаментальной технологии – это присутствие в той или иной форме резьбы: прочерчивание на бересте сопряжено с углублённым надрезом, а инкрустация – с предварительным вырезанием узора на материале. Применительно к композиции – упорядочение мотивов с помощью сетчатой структуры, задаваемой параллельными контурными линиями. По отношению к элементному составу узоров – мотивы, создаваемые с помощью зубца, полукружий; бытование в качестве производной формы цветочного фона. По характеру узорной линии – криволинейность и контурность, придающие узору лёгкость и ажурность (рис. 1, 6-7, 10)». Исследователь обращает внимание на то, что элементный набор из зубцов, кругов и полукружий занимает обособленное положение среди западносибирской прямолинейности, преобладающей в творчестве обских угров, зато обнаруживает признаки стилевого единства с резьбой по бересте у южносибирских тюркских народов, в частности алтайцев.
Таким образом, на основе обширного материала О.М. Рындина делает вывод о существовании трёх исторических пластов в берестяном декоре селькупов. Первый связан с зарождением резных узоров и предположительно относится к западносибирской саргатской культуре эпохи раннего железа первой половины I тысячелетия нашей эры. Присущие ему флажкообразные и стреловидные формы были впоследствии воспроизведены в художественной профилировке краёв и в ажурной резьбе с подкладным фоном предками обских угров, селькупов и кетов. Второй пласт связан с влиянием тюркских (алтайских) канонов резьбы. Экспансия тюрков затронула нарымское и томское Приобье в IX-XVII вв. Третий пласт связан с возросшими контактами с восточными хантами и приходится на XVII век.
К оригинальным особенностям селькупской бересты можно отнести форму и способ оплётки туесов, существовавший только на реке Кеть. Оплётка пришивалась одновременно и к дну, и к стенкам туеса, что гарантировало его полную герметичность. Селькупская технология пришлась по душе и местным эвенкам.
Изучением орнаментов томской бересты и технологии её изготовления занимается и новое поколение томских учёных. Так, аспирант ТГПУ Анна Локтионова собрала обширную информацию в музеях городов Сибири, Санкт-Петербурга и Хельсинки и в 2014 году выпустила, пока только в «самиздате», каталог «Берестяная утварь южных селькупов».
Как видим, томская береста живёт, она по-прежнему восхищает, интересует, притягивает и греет. И не переводятся подвижники и просто увлечённые ею люди – мастера, учёные, коллекционеры – которые делают наш, Средний мир таким человечным и живым. Ȫ
[1] Юлия Корнева «С нашей бы берестой да к Тулееву», репортаж томской телекомпании ТВ-2
[2] Раевский Д.С. Некоторые замечания об интерпретации древних изобразительных памятников // Труды / Междунар.конф. по первобытному искусству, 3-8 августа 1998 г. Кемерово, 1999. Т. 1. С. 118-123.
[3] Здесь и далее мы опираемся на статью О.М. Рындиной «Береста и декоративные традиции селькупов»
[4] Остяки – с конца XVI века – собирательное русское название народов центральной Сибири (среднее и нижнее течение Оби и Енисея) – хантов, кетов, югов, селькупов.
Самоеды – устаревшее название народов самодийской языковой группы (ненцы, энцы, нганасаны, селькупы). С 1938 года называются самодийцы.
В оформлении обложки статьи использована фотография фрагмента бересты, найденной Шадриной Л.Д.
статья написана для журнала “Народное творчество” и размещается на О.ру в авторском варианте с разрешения редакции
Добавить комментарий